Театр наций показал премьеру Андрея Могучего - «Театр»

Свою вторую постановку в Театре наций (первая, «Circo ambulante», была в 2012 году) худрук Большого драматического театра Андрей Могучий сделал на основе рассказов питерского литератора и математика Романа Михайлова и сказки умершего в 1994 году сценариста Алексея Саморядова, давшей название всему спектаклю. Соединились обе материи изящно и, что называется, заподлицо (автор сценария — Светлана Щагина).

Двух литераторов и выбравшего их режиссера изначально связывает сочетание мгновенной узнаваемости и гротеска. Они в режиссуре Могучего живут рука об руку, друг друга не опровергая, а, наоборот, поддерживая. Такой взгляд, который любую коллизию и любую фигуру видит одновременно и чем-то абсолютно родным, и чем-то совершенно немыслимым, сказочным, фантастическим, и есть основа драматургии этого спектакля Андрея Могучего. Справедливости ради — не только этого, но в данном случае получилось как-то особенно стройно и убедительно. Если, конечно, уместно применять такие скучные и разумные слова к спектаклю, в котором разгуливается и буянит совершенно, казалось бы, иррациональная стихия, та, которую «умом не понять».

При этом у «Сказки про последнего ангела», несмотря даже на ее «неземное» название, очень материальный сюжет, локализованный во времени и пространстве. Время действия — 1990-е, место — бывший СССР, где-то не очень далеко от Минска, потом Москва. Молодой, безработный и одинокий человек по имени Андрей, у которого какие-то темные личности по беспределу отбирают единственное жилье, оказывается в психушке, потому что больше ему деваться некуда,— и из этой психушки сбегает, чтобы найти свою одноклассницу Оксану, в которую был когда-то безнадежно влюблен. Одноклассница, правда, давно уже переехала в Москву, вышла замуж, родила ребенка, развелась. А к тому времени, когда Андрей Оксану найдет, она станет жертвой вооруженной разборки в столичном кабаке, где какие-то бандюганы постреляли друг друга, а заодно мимоходом уложили и официантку.

Это в «реальном» слое. В «сказочном» же по лесам и городам бродят медведи-люди и люди-зомби, бывшая одноклассница оказывается Царевной Лебедью, а герой, зайдя в московскую квартиру, прямо из нее делает шаг в потусторонний мир.

Криминальный репортаж НТВ и люди-зомби друг другу ни в чем не противоречат, а, наоборот, образуют неразрывное единство. 1990-е годы в спектакле Могучего — не столько реальное историческое время, сколько единственное пока что время в истории современной России, которое уже мифологизировано. К этой мифологизации, кстати, умерший в 1994 году Алексей Саморядов и его постоянный соавтор Петр Луцик приложили руку больше, чем кто бы то ни было: «Окраина», «Дюба-дюба», «Дети чугунных богов», «Лимита», «Гонгофер». Все эти фильмы по их сценариям.

Миф о России 1990-х, красочно-захватывающей, криминальной, сентиментальной, многообещающей, во всех смыслах слова беспредельной, в «Последнем ангеле» живет как изобретательная постановочная феерия (сценограф и художник по костюмам — Мария Трегубова). Пространство здесь не менее фантастично, чем персонажи, оно беспрерывно меняется: то раскрывается в глубину и в высоту, то уплощается до полоски авансцены, то сужается до крохотной площадки в круге света. Места действия трансформируются занавесами, опускающимися и поднимающимися стенами, обрастают граффити и разнообразным реквизитом, короче, живут невероятно сложной жизнью, наблюдать за которой само по себе почти детективное удовольствие.

Кажется, что именно пространство здесь и порождает персонажей, сказочных героев, вполне, впрочем, узнаваемых. Главный герой Андрей легко и естественно существует в двух лицах: один действует, второй комментирует (братья-близнецы Павел и Данила Рассомахины). Главный представитель сил Зла, героиновый беспредельщик Черный (Антон Ескин), легко превращает палату психушки в место пугающих оргий. Главный врач (Анна Галинова) без всякого внутреннего противоречия соединяет садизм медсестры Рэтчед из «Пролетая над гнездом кукушки» с душевностью русской деревенской фельдшерицы. «Племянник священника» Леусь (Глеб Пускепалис) и неуклюжий Игнат (Павел Комаров) — одновременно и двое волшебных помощников главного героя, и бывшие товарищи по палате. И, наконец, есть еще персонаж с неприметной функцией «соседка Оксаны», но недаром обозначенный в программке спектакля первым.

Соседку играет Лия Ахеджакова, именно ее квартира станет для героя порталом в мир иной. И если все персонажи так или иначе существуют на тонкой границе между сказкой и реальностью, то Ахеджакова в роли существа, сторожащего порог между ними, буквально кафкианская квинтэссенция этого спектакля. С одинаковой уютной заботой «соседка» ставит пирог в духовку и провожает героя на тот свет, только ее сердечные забавные интонации на мгновение уплощаются в потусторонний холод, и с абсолютно не утраченной с годами молниеносностью Ахеджакова из бабушки-старушки превращается в эксцентричного, не слишком доброго клоуна. Как никто другой в этом спектакле, она наглядно доказывает, что миф и повседневность — не 1990-х, бог с ними, а вообще, как таковые — едины и взаимно необходимы. По крайней мере на сцене.

Спектакль Андрея Могучего напоминает нам о том, что сказка вообще-то относится к разновидностям эпического жанра: больше трех с половиной часов и три антракта — почти не встречающийся в наши дни в драматическом театре размах. Кого-то такая обстоятельность может напугать — и напрасно. Андрей Могучий на этот раз исключительно много режиссерского внимания и чисто постановочной изобретательности отдал сюжету, драматургии. Про его спектакли не всегда хочется сказать «выстроенные», но «Сказка» как раз выстроена. С одной стороны, все истории, включая вставные, в результате соединяются в один сквозной сюжет про поиск большой любви в убогой, нелепой и страшной жизни, с другой — Могучий здесь выступает в качестве, редком для современного театра,— в качестве режиссера, который умеет «сделать интересно». Интересно в буквальном, наивном смысле слова: в «Сказке» на каждом шагу хочется знать, что будет дальше, куда поведет героя его судьба и как, с чьей помощью он выберется из очередной передряги. Потому что самый большой соблазн и своего рода печальное лукавство этой «Сказки» в том, что у героев на протяжении всей истории в общем-то все получается. Никакие козни — ни мифологические, ни бандитские — их не сбивают с толку и не останавливают. Даже самые странные и опасные попутчики, вроде крохотного дяди Леши (Вано Миранян), перегоняющего иномарки, или вокзальной проститутки (Наталья Ноздрина), в результате оказываются помощниками и спасителями. Но ведет эта дорога все равно на тот свет. Вероятно, потому, что только там можно встретить свою сказочную любовь.

Герой нового спектакля Андрея Могучего «Сказка про последнего ангела» странствует по России 1990-х в поисках своей любви, а попадает на тот свет. Границу между двумя мирами персонажи этой сказки переходят легко и естественно, возможно, потому, что по обе стороны этой границы царит красочный и увлекательный беспредел. Рассказывает Ольга Федянина. Свою вторую постановку в Театре наций (первая, «Circo ambulante», была в 2012 году) худрук Большого драматического театра Андрей Могучий сделал на основе рассказов питерского литератора и математика Романа Михайлова и сказки умершего в 1994 году сценариста Алексея Саморядова, давшей название всему спектаклю. Соединились обе материи изящно и, что называется, заподлицо (автор сценария — Светлана Щагина). Двух литераторов и выбравшего их режиссера изначально связывает сочетание мгновенной узнаваемости и гротеска. Они в режиссуре Могучего живут рука об руку, друг друга не опровергая, а, наоборот, поддерживая. Такой взгляд, который любую коллизию и любую фигуру видит одновременно и чем-то абсолютно родным, и чем-то совершенно немыслимым, сказочным, фантастическим, и есть основа драматургии этого спектакля Андрея Могучего. Справедливости ради — не только этого, но в данном случае получилось как-то особенно стройно и убедительно. Если, конечно, уместно применять такие скучные и разумные слова к спектаклю, в котором разгуливается и буянит совершенно, казалось бы, иррациональная стихия, та, которую «умом не понять». При этом у «Сказки про последнего ангела», несмотря даже на ее «неземное» название, очень материальный сюжет, локализованный во времени и пространстве. Время действия — 1990-е, место — бывший СССР, где-то не очень далеко от Минска, потом Москва. Молодой, безработный и одинокий человек по имени Андрей, у которого какие-то темные личности по беспределу отбирают единственное жилье, оказывается в психушке, потому что больше ему деваться некуда,— и из этой психушки сбегает, чтобы найти свою одноклассницу Оксану, в которую был когда-то безнадежно влюблен. Одноклассница, правда, давно уже переехала в Москву, вышла замуж, родила ребенка, развелась. А к тому времени, когда Андрей Оксану найдет, она станет жертвой вооруженной разборки в столичном кабаке, где какие-то бандюганы постреляли друг друга, а заодно мимоходом уложили и официантку. Это в «реальном» слое. В «сказочном» же по лесам и городам бродят медведи-люди и люди-зомби, бывшая одноклассница оказывается Царевной Лебедью, а герой, зайдя в московскую квартиру, прямо из нее делает шаг в потусторонний мир. Криминальный репортаж НТВ и люди-зомби друг другу ни в чем не противоречат, а, наоборот, образуют неразрывное единство. 1990-е годы в спектакле Могучего — не столько реальное историческое время, сколько единственное пока что время в истории современной России, которое уже мифологизировано. К этой мифологизации, кстати, умерший в 1994 году Алексей Саморядов и его постоянный соавтор Петр Луцик приложили руку больше, чем кто бы то ни было: «Окраина», «Дюба-дюба», «Дети чугунных богов», «Лимита», «Гонгофер». Все эти фильмы по их сценариям. Миф о России 1990-х, красочно-захватывающей, криминальной, сентиментальной, многообещающей, во всех смыслах слова беспредельной, в «Последнем ангеле» живет как изобретательная постановочная феерия (сценограф и художник по костюмам — Мария Трегубова). Пространство здесь не менее фантастично, чем персонажи, оно беспрерывно меняется: то раскрывается в глубину и в высоту, то уплощается до полоски авансцены, то сужается до крохотной площадки в круге света. Места действия трансформируются занавесами, опускающимися и поднимающимися стенами, обрастают граффити и разнообразным реквизитом, короче, живут невероятно сложной жизнью, наблюдать за которой само по себе почти детективное удовольствие. Кажется, что именно пространство здесь и порождает персонажей, сказочных героев, вполне, впрочем, узнаваемых. Главный герой Андрей легко и естественно существует в двух лицах: один действует, второй комментирует (братья-близнецы Павел и Данила Рассомахины). Главный представитель сил Зла, героиновый беспредельщик Черный (Антон Ескин), легко превращает палату психушки в место пугающих оргий. Главный врач (Анна Галинова) без всякого внутреннего противоречия соединяет садизм медсестры Рэтчед из «Пролетая над гнездом кукушки» с душевностью русской деревенской фельдшерицы. «Племянник священника» Леусь (Глеб Пускепалис) и неуклюжий Игнат (Павел Комаров) — одновременно и двое волшебных помощников главного героя, и бывшие товарищи по палате. И, наконец, есть еще персонаж с неприметной функцией «соседка Оксаны», но недаром обозначенный в программке спектакля первым. Соседку играет Лия Ахеджакова, именно ее квартира станет для героя порталом в мир иной. И если все персонажи так или иначе существуют на тонкой границе между сказкой и реальностью, то Ахеджакова в роли существа, сторожащего порог между ними, буквально кафкианская квинтэссенция этого спектакля. С одинаковой уютной заботой «соседка» ставит пирог в духовку и провожает героя на тот свет, только ее сердечные забавные интонации на мгновение уплощаются в потусторонний холод, и с абсолютно не утраченной с годами молниеносностью Ахеджакова из бабушки-старушки превращается в эксцентричного, не слишком доброго клоуна. Как никто другой в этом спектакле, она наглядно доказывает, что миф и повседневность — не 1990-х, бог с ними, а вообще, как таковые — едины и взаимно необходимы. По крайней мере на сцене. Спектакль Андрея Могучего напоминает нам о том, что сказка вообще-то относится к разновидностям эпического жанра: больше трех с половиной часов и три антракта — почти не встречающийся в наши дни в драматическом театре размах. Кого-то такая обстоятельность может напугать — и напрасно. Андрей Могучий на этот раз исключительно много режиссерского внимания и чисто постановочной изобретательности отдал сюжету, драматургии. Про его спектакли не всегда хочется сказать «выстроенные», но «Сказка» как раз выстроена. С одной стороны, все истории, включая вставные, в результате соединяются в один сквозной сюжет про поиск большой любви в убогой, нелепой и страшной жизни, с другой — Могучий здесь выступает в качестве, редком для современного театра,— в качестве режиссера, который умеет «сделать интересно». Интересно в буквальном, наивном смысле слова: в «Сказке» на каждом шагу хочется знать, что будет дальше, куда поведет героя его судьба и как, с чьей помощью он выберется из очередной передряги. Потому что самый большой соблазн и своего рода печальное лукавство этой «Сказки» в том, что у героев на протяжении всей истории в общем-то все получается. Никакие козни — ни мифологические, ни бандитские — их не сбивают с толку и не останавливают. Даже самые странные и опасные попутчики, вроде крохотного дяди Леши (Вано Миранян), перегоняющего иномарки, или вокзальной проститутки (Наталья Ноздрина), в результате оказываются помощниками и спасителями. Но ведет эта дорога все равно на тот свет. Вероятно, потому, что только там можно встретить свою сказочную любовь.