Никки Рид: «Я предлагала Павлу Прилучному слетать в Вегас и расписаться» - Звезды - «Новости Музыки»

Актриса — о нелегком детстве, романе с российским коллегой и жизни после славы

Многие знают ее как белокурую стерву с холодной улыбкой, пристальным взглядом и кровожадными повадками — Никки РИД прославилась именно ролью Розали в вампирской саге «Сумерки». О личной жизни роковой красотки с непростым характером мало кто знал: даже вездесущие журналисты не могли понять, что творится в мире Никки, когда она уходит с красных дорожек. Скандальные романы, опасные увлечения запрещенными веществами, беременность, брак с блестящим мужчиной… Обо всем об этом — в нашей беседе с голливудской звездой.

— Никки, привет! Думаю, все давно привыкли к тому, что ты совсем никакая не блондинка, как того требовала роль в «Сумерках», а жгучая брюнетка. Или это также не твой родной цвет?

— Привет. Еще какой родной! Во мне кровь индейцев чероки и итальянская — по маме, еврейская — по отцу, потому быть белокурой я просто не могу по определению. Сколько себя помню, никогда не красила волосы, и даже ради роли согласилась только на парик. Хотя получилось, конечно, интересно.

— Эта героиня похожа на тебя?

— Насколько ты помнишь, она всегда сдержанная, холодная, циничная, даже жестокая в чем-­то. Максимум эмоций на ее лице — вздернутая бровь или ухмылка презрения. Я совершенно не такая. Если мне что-­то нравится, я хохочу как безумная, обожаю радоваться от души. Но если же наступает пора отчаяния, так и в это я кидаюсь с головой. В «Сумерках» есть кусочек личной истории Розали, который очень созвучен с моим поведением, — он единственный, но такой верный! Я о том моменте, когда она буквально сжирает своих врагов одного за другим, напоследок уничтожая главного обидчика. Красиво, эффектно, без сожаления!

— Да ты опасная персона! Так было всегда?

— Что ты, сейчас я просто сама кротость и простота. И это не сарказм или желание понравиться журналистам, я по-­настоящему пересмотрела и переоценила всю свою жизнь и благодарна, что такая возможность вообще у меня появилась. А ведь ее могло не случиться…

— Что ты имеешь в виду?

— У меня было очень сложное детство. Не пойми меня неправильно, моя мама, которая воспитывала меня в одиночку (отец ушел, когда я была совсем еще крохой), делала все, буквально все, чтобы я росла и развивалась. И так оно и было: более начитанной и скромной ученицы средней школы вы бы не нашли! Настоящий синий чулок, влюбленная в свои книги и свой вымышленный мирок. Все поменялось, когда компания, постоянно травившая меня за инаковость и нежелание присоединяться к их опасным забавам, склонила-таки меня попробовать закурить. И пошло-­поехало… Алкоголь, наркотики, все что угодно. Банальная история, каких происходит тысячи и тысячи, и вроде бы ничего страшного, но для меня это стало поворотным моментом. Многие тогда винили мою мать: мол, куда она смотрела? А я скажу вам куда. У нее трое детей, две работы, она тогда совершенно забыла про себя и думала только о том, как бы вытянуть нас и сделать приличными людьми. Конечно, средств не хватало. И естественно, в подростковый период она упустила меня. Виновата ли она? Нет, нет и еще раз нет. Это были обстоятельства.

— Говорят, после того, как ты, так сказать, встала на кривую дорожку, ваши пути с мамой разошлись. Это так?

— Частично это правда. Я съехала из дома, была вся из себя такая опасная бунтарка, которой ничье слово не указ. Я сняла жилье в Лос-­Анджелесе, и после нашего скромного городишки он показался мне пугающе прекрасным.

— Там и началась твоя карьера. Внезапно и очень рано.

— Именно так. Я и сама не поняла, что что-­то началось. Перетекая из одной тусовки в другую, ведя богемный образ жизни уже в пятнадцать лет, я познакомилась с кем-­то, кто познакомил меня еще с кем-­то, кто пригласил меня поучаствовать в фильме «Тринадцать». А так как я, не забывай, в прошлом была тем еще книжным червем, обожала чтение и обладала неплохой, так сказать, базой, я со свой­ственной мне непосредственностью влезла в процесс написания сценария. Мне было крайне важно рассказать о том, как ощущает себя подросток в этом взрослом мире, о его чувствах и переживаниях, о том, что он не просто хулиган или забияка, бунтарь без причины. Так вот и случилось, что моей первой голливудской работой стала не роль, а текст.

— Ну послушай, роль-­то, причем главную, в картине ты все же получила.

— Понимаешь, я воспринимала ее как нагрузку и случайную удачу, нежели как что-­то, что сделает меня звездой. Впрочем, звездой-­то я и не стала. (Смеется.) Просто начала активно сниматься.

— Бросила школу?

— Наоборот, вернулась к обучению. Бросила я ее еще тогда, когда ударилась во весь этот алкогольно-­наркотический угар и уехала от мамы, снимала квартиру и от проб к пробам болталась без дела. Но как раз после успеха «Тринадцати» взялась за голову, вспомнила, что когда-­то мне очень нравилось учиться, и вновь села за книги. Правда, вскоре пришлось перейти на домашнее обучение — график не позволял прилежно посещать занятия.

— Расскажи о твоих любимых работах до того момента, когда ты стала звездой мирового масштаба, начав сниматься в «Сумерках».

— О, одной из самых сложных и важных для меня картин стала «У Мини это в первый раз». Там как раз рассказывается об отношениях родителей и детей, драматично, остро, прямо по нервам. Где-­то в глубине меня все еще сидит обида на мать, которую я, конечно, сегодня ни в чем не обвиняю, и на отца, оставившего нас одних. Так что мне запомнился даже не результат, а сами съемки, работа со сценарием, его разбор — это была своего рода личная психотерапия, которая помогла. Что еще?.. Пожалуй, отличным временем был период создания «Королей Даунтауна», ведь я работала с потрясающим Хитом Леджером. Я так понимаю, почему по нему до сих пор скучает весь Голливуд (Леджер покончил жизнь самоубийством в 2008 году. — Прим. авт.)! Это был открытый, понимающий, добрейший души человек, который готов был помочь каждому, в том числе и мне. И в том числе как совсем еще неопытной актрисе. Словом, это был бесценный опыт.

— Как ты думаешь, как сложилась бы твоя карьера, если бы тогда, десять лет назад, ты не попала в звездную «Сагу»?

— Ты будешь смеяться, но я легко могла попасть в другую сагу…

—?

— Меня приглашали на роль Нарциссы Малфой в «Гарри Поттере». Отказали уже на финальной стадии: мы пришли к обоюдному пониманию, что я слишком молода, чтобы играть мать Драко.

— Обе твои героини — и реальная Розали, и возможная Нарцисса — хладнокровные блондинки. Ты все-таки не думала сменить цвет на постоянной, так сказать, основе?

— (Смеется.) О нет! Я истинная, до корней волос, прости за каламбур, брюнетка. В минуты гнева и отчаяния я буквально чувствую, как вскипает во мне моя черокско-­итальянская кровь, и просто не представляю, как могу существовать белокурой бестией. Только темная! Кстати, на съемках «Сумерек» был момент, который раскрывает личность Розали, — тогда, когда она рассказывает Белле, как один за одним кровожадно расправляется со своими убийцами. «Вот она, моя девочка!» — подумала я, прочитав сценарий. И конечно, в голове у меня сложился образ темнокудрой Розали. (Улыбается.)

— Никки, сейчас ты отошла от активных съемок, сосредоточившись на сценарном искусстве и продюсерстве. А еще ты видная активистка, борец за права животных, одна из самых известных, среди таких персон, как Леонардо Ди Каприо и Брижит Бардо.

— О, ты мне льстишь, и это совсем не так. Не думай, пожалуйста, что я посол в ООН или что-­то такое. Я сторонница малых дел и просто люблю животных. Этому меня научила моя мама, которая разрешала мне подбирать каждого бездомного котенка или щенка и ухаживать за ними. И мне невыносимо знать, что в мире еще есть те, кто жеманно поджимает губки и заявляет какой-­то бред: «О, я не могу чувствовать себя настоящей женщиной без того, чтобы накинуть на свои голые плечи мех убитого живого существа!» Во мне поднимаются такой гнев, такая ярость! Что? Ты не можешь ощутить себя сексуальной и привлекательной без того, чтобы убить кого-­то? Какая же дичь! Мы живем в двадцать первом веке, и уже давно люди научились обходиться без натуральной кожи и меха. Это не вопрос выживания, это вопрос этики.

— Расскажи о своей инициативе Freedom of Animals, пожалуйста. Это и есть один из примеров теории малых дел?

— Именно! Я решила, что модному миру необходима доступная и красивая альтернатива всем этим кожано-­меховым изделиям. Конечно, до Стеллы Маккартни мне далеко, я не претендую ни на что — просто шью сумки из переработанного пластика и искусственной замши, чтобы у простых людей появилась возможность избежать насилия.

— Сегодня ты рассуждаешь как взрослый и ответственный человек, осознавший многое. Но я не могу не вспомнить о твоих безумствах в юности. За тобой закрепилась и долгое время держалась слава сердцеедки, покорительницы мужских сердец, жестокой стервы…

— Я понимаю, о ком ты хочешь сейчас поговорить. Наши отношения с русским актером Павлом Прилучным не были пиар-­ходом — это была искренняя страсть, у нас случился бурный и, увы (или ура?), скоротечный роман. Я даже предложила ему слетать в Вегас и расписаться. Сейчас я понимаю: даже очень хорошо, что этого не произошло. Но хочу подчеркнуть, что я не была эдакой стервой — просто отношения на расстоянии обречены. Так и случилось: мы потерялись, когда я улетела на очередные съемки. По возвращении Павел не захотел продолжать эту болезненную и драматичную историю. Но я очень благодарна ему, ведь если бы не она, у меня не случилось бы моего настоящего.

— Ты была дважды замужем. Полу Макдональду ты тоже благодарна?

— С Полом нас связывали прочные и гармоничные отношения, потому да, и ему тоже я очень благодарна. Сейчас я понимаю, что все, что со мной случалось, вело меня к Иену (Иен Сомерхолдер — нынешний муж Никки. — Прим. авт.).

— Вы кажетесь идеальной парой. Некоторые шутят, что это просто из-­за того, что сошлись два вампира, твой муж — звезда сериала «Дневники вампира».

— Ты же знаешь, нет в мире идеала. Но бывает так, что люди просто вместе — и это так, как надо. Из земли растет трава, распускаются цветы, светит солнце, совершается круговорот воды в природе — это такие естественные вещи… Так вот то, что мы с Иеном рядом, — одна из таких вещей.

— У вас растет двухлетняя дочь Боди Солей. В Интернете ходили слухи, что это Иен настоял на ее появлении. Это так?

— Наживаться на таких сплетнях — святое дело для «желтой прессы». Я даже не реагирую уже, хотя сам факт, что Иен мог меня заставлять или принуждать к чему-либо, смешон. Он уважает права женщин, и мои в частности. Наша дочь — это продолжение нашего союза, и ее появление так же естественно и прекрасно, как и все, о чем я рассказывала тебе ранее. Понимаешь, мне невероятно, просто безумно повезло. Я не могла себе представить, что бунтарка и взбалмошная особа, какой я была много лет, сможет найти такого светлого, доброго, тактичного и умного человека, как Иен. Я люблю его за то, что он каждый день открывает мне этот мир, — понимаю, что говорю как сентиментальная дурочка, но не нахожу других слов, чтобы рассказать об этом. У меня есть два любимых праздника — день рождения дочки и день рождения мужа. Не надо объяснять почему? (Улыбается.)

— Тогда расскажи нам о секрете ваших невероятных отношений. Не может же это быть просто удачей, счастливым, но случайным стечением обстоятельств?

— Никаких случайностей, все закономерно: мы не притворяемся. Это единственный путь, по которому могут пройти и пронести свою любовь два влюбленных человека. Признайтесь, в начале романа всегда есть соблазн показать себя с лучшей стороны, спрятать свои острые углы, улыбнуться там, где хочется гневно высказаться, сделать вид, сыграть… Прекратите прямо сейчас. Иначе ваш союз обречен. Через месяц или год все закончится. А если пройдет десять лет? Представьте себе, через какую боль вы пройдете, потеряв ценный для вас союз, изначально обреченный на крах? Так что честность во всем, предельная и бескомпромиссная, — вот он, секрет нашей любви.