Эхо живых мертвецов - «Новости Музыки» » Новости Музыки

Эхо живых мертвецов - «Новости Музыки»


Порадовавшись новому альбому Джеффа Барроу из Portishead, "Звуки" проводят краткую ревизию музыки, написанной за последнее время по заветам Джона Карпентера.


Пока Portishead прохлаждались после выхода третьего альбома и приуроченных к этому событию гастролей, Джефф Барроу (Geoff Barrow) не терял времени даром. Фермерскими заботами Джефф, в отличие от вокалистки Бет Гиббонс (Beth Gibbons), не отягощен, поэтому может себе позволить позаниматься музыкой в своё удовольствие. В 2012-м на свет появилось сразу два альбома с его участием. И если появление Барроу в хип-хоп формации Quakers ничуть не удивляло, то недавняя коллаборация с композитором Беном Сейлсбери (Ben Sailsbury) звучит, прямо скажем, не совсем типично для человека с хип-хоповым бэкграундом.



Вдохновили авторов на запись альбома “Drokk: Music Inspired by Mega-City One” не только вынесенный в название город из комиксов про Судью Дредда, но и музыка к фантастическим кинофильмам семидесятых и восьмидесятых. Слушая эту пластинку, невозможно отделаться от приятных ассоциаций с музыкой к «Терминатору» (виной тому характерная секвенция из трех нот, которую Барроу и Сейлсбери эксплуатируют в хвост и в гриву), но еще чаще тут вспоминается Джон Карпентер (John Carpenter) и его триллеры, озвученные собственной музыкой. Альбом и в самом деле звучит как саундтрек к фильму ужасов - мрачные протяжные аккорды, нервно пульсирующий бас и величественные арпеджио. А главное - для всего этого используются старые аналоговые синтезаторы, будто бы ни гегемония компьютеров в музыке, ни даже эпоха сэмплеров еще и не думали начинаться.



Надо заметить, что индекс цитирования (а скорее даже, условный "индекс подражания") Карпентера за последние годы значительно вырос, точнее, диапазон его влияния на умы современных музыкантов значительно расширился. Долгое время, все кому не лень (от Bomb The Bass и Afrika Bambaataa до Dr Dre и J Dilla) сэмплировали и переигрывали заглавные темы к фильмам «Нападение на 13-й участок» и «Хэллоуин». Дошло дело до того, что из мелодии к «13-му участку» сам автор успел сделать гремевший на дискотеках середины восьмидесятых итало-хит «The End».





Однако чем дальше, тем чаще современные электронщики стали не столько цитировать Карпентера, сколько сочинять музыку по его заветам. Возвращение моды на аналоговый звук и традиционную электронику не только реабилитировало Tangerine Dream, но и сделало властителем умов Джона Карпентера. Разница между ними была в том, что TD были, по сути, прог-рок группой со всеми вытекающими минусами вроде мегаломании, тяги к перепродюсированию и привычки «витать в облаках». Электроника Карпентера, напротив, звучала минималистично, рыхло и даже грубовато, при этом в ней был какой-то стержень, странное сочетание красоты космоса и суровости реального мира. Именно эти качества и привлекли современных музыкантов. Когда мейнстрим стал нарочито чистым, почти выхолощенным, в андерграунде, напротив, вошли в моду грязь, асимметрия и тот самый рыхлый минимализм – вспомним хотя бы набравший вес lo-fi или minimal-wave.



Если в Америке главным деятелем «хоррор-электроники» был Карпентер, то в Европе параллельно с ним чем-то похожим занималась итальянская группа Goblin, озвучивавшая фильмы Дарио Ардженто. «Гоблины» периодически использовали живые барабаны, а также гитары, и вообще отличались более «роковым» звучанием, но исповедовали сходную идеологию. Они не увлекались аранжировочными изысками, главным выразительным средством для них тоже была электроника, а на уровне эмоций в их музыке преобладали страх и нервное напряжение.



То, что дело Карпентера и Goblin живёт и имеет последователей, стало понятно еще в середине девяностые, когда «хоррор-синематика» потихоньку распространялась в немецком электронном подполье. В первую очередь, немцев вдохновляла скорее родная им «берлинская электронная школа», то есть, те самые Tangerine Dream, но и тут мрачная атмосфера и сыроватый жирный звук быстро взяли верх над невесомостью и отстраненностью классической немецкой школы. Достаточно вспомнить хотя бы альбом Dr Atmo & Oliver Lieb “Music For Films”, изданный в 1994-м немецким лейблом FAX, где культивируется разного рода аналоговый эмбиент. Там же, но уже в нулевые (а потом и в десятые), тему продолжил электро-деятель Энтони Ротер (Anthony Rother), которого, как и Оливера Либа, многие знают скорее по танцевальным релизам.



Верным продолжателем дела Джона Карпентера оказался голландец Дэнни Вольферс (Danny Wolfers), известный многим благодаря своей электро-ипостаси Legowelt. Волферс фанатично коллекционировал старые синтезаторы, а в электронике больше всего ценил ту самую «нелинейную», неподконтрольную составляющую – шипение, грохот аналогового баса и слегка плывущие, расстроенные ноты. Дэнни не только презирал шумоподавление и возводил в ранг культа несовершенство аналоговых приборов, но и, для усиления эффекта, часто записывал свои треки на кассеты и лишь после этого нарезал их на CD или винил.



Кроме этого, Вольферс оказался тончайшим знатоком саундтреков. Именно они были главной темой его радио-шоу «Astro Unicorn», которое выходило в эфире интернет-станции CBS (позже перезапустившейся под названием Intergalactic FM). В 2004-м «король гипнагоджика» (как однажды окрестил Волферса Дэниел Лопатин (Daniel Lopatin)) открыл собственный лейбл Strange Life Records, где весьма ограниченными тиражами издавалась на CD-R та самая саундтрековая электроника. Сам босс лейбла выступал там сразу под несколькими именами - Klaus Weltman, Franz Falckenhaus, Florenza Mavelli, The Psychic Stewardess. В клиентах Strange Life были замечены также шведский электро-продюсер Люк Иргоггл (Luke Eargoggle), издававшийся тут под псевдонимом Karl Lindh, а также один из основателей итальянского минимал-вейв лейбла Minimal Rome Валерио Ломбардоцци (Valerio Lombardozzi), выбравший себе немецкий псевдоним Heinrich Dressel.



Поколение адептов новой хоррор-электроники подросло и на родине Карпентера, в США. Одним из самых активных его представителей стал Стив Мур (Steve Moore), участник группы Zombi (названной в честь ужастика Джорджа Ромеро), а также многоликий соло-артист. Источников вдохновения у Стива было множество – в юности он слушал прогрессив-рок и Van Halen, а танцевальную музыку глубоко презирал. Но к электронике, тем не менее, был неравнодушен, в первую очередь, благодаря музыке к кинофильмам. В собственном творчестве Мура, будь то Zombi или многочисленные сайд-проекты, саундтрековый вектор тоже оказался далеко не единственным. Американец мог запросто съехать и в сторону диско, и в эпические красоты в духе Жана-Мишеля Жарра (Jean-Michel Jarre), но карпентеровский «саспенс» непременно занимает в его композициях важное место. Послушайте хотя бы диск «The Hedge» или недавнюю пластинку «Brainstorm», сплит с проектом Majeure за которым стоит барабанщик Zombi Энтони Патерра (Anthony Paterra). Муровские саундтреки, к слову сказать, далеко не всегда воображаемые – Стив уже несколько лет с успехом трудится в киноиндустрии.



Интерес "зомби" к Карпентеру, как оказывается, совсем не ограничивается проектом Zombi. Еще одни любители живых мертвецов, французский дуэт Zombie Zombie два года назад записали собственный «оммаж» под емким названием «Zombie Zombie plays John Carpenter», где переигрывают главные кино-хиты вроде «Assault On Precinct 13», «Escape From L.A» и «Halloween». Удивительно, как этот зомби-тренд до сих пор не поддержал британский дабстеповый аноним, именующий себя Zomby. Не обошлось без влияния Карпентера и Goblin даже на таком, казалось бы, бескомпромиссно-экспериментальном лейбле, как Editions Mego (а в особенности, на его подразделении Spectrum Spools). Тут ретро-электроникой не на шутку увлеклись Emeralds, Mist и Motion Sickness of Time Travel. Так что если мрачные ретроградские аналоговые арпеджио вдруг зазвучат с пластинок от Warp или Domino, удивляться этому стоит едва ли.



Порадовавшись новому альбому Джеффа Барроу из Portishead, "Звуки" проводят краткую ревизию музыки, написанной за последнее время по заветам Джона Карпентера. Пока Portishead прохлаждались после выхода третьего альбома и приуроченных к этому событию гастролей, Джефф Барроу (Geoff Barrow) не терял времени даром. Фермерскими заботами Джефф, в отличие от вокалистки Бет Гиббонс (Beth Gibbons), не отягощен, поэтому может себе позволить позаниматься музыкой в своё удовольствие. В 2012-м на свет появилось сразу два альбома с его участием. И если появление Барроу в хип-хоп формации Quakers ничуть не удивляло, то недавняя коллаборация с композитором Беном Сейлсбери (Ben Sailsbury) звучит, прямо скажем, не совсем типично для человека с хип-хоповым бэкграундом. Вдохновили авторов на запись альбома “Drokk: Music Inspired by Mega-City One” не только вынесенный в название город из комиксов про Судью Дредда, но и музыка к фантастическим кинофильмам семидесятых и восьмидесятых. Слушая эту пластинку, невозможно отделаться от приятных ассоциаций с музыкой к «Терминатору» (виной тому характерная секвенция из трех нот, которую Барроу и Сейлсбери эксплуатируют в хвост и в гриву), но еще чаще тут вспоминается Джон Карпентер (John Carpenter) и его триллеры, озвученные собственной музыкой. Альбом и в самом деле звучит как саундтрек к фильму ужасов - мрачные протяжные аккорды, нервно пульсирующий бас и величественные арпеджио. А главное - для всего этого используются старые аналоговые синтезаторы, будто бы ни гегемония компьютеров в музыке, ни даже эпоха сэмплеров еще и не думали начинаться. Надо заметить, что индекс цитирования (а скорее даже, условный "индекс подражания") Карпентера за последние годы значительно вырос, точнее, диапазон его влияния на умы современных музыкантов значительно расширился. Долгое время, все кому не лень (от Bomb The Bass и Afrika Bambaataa до Dr Dre и J Dilla) сэмплировали и переигрывали заглавные темы к фильмам «Нападение на 13-й участок» и «Хэллоуин». Дошло дело до того, что из мелодии к «13-му участку» сам автор успел сделать гремевший на дискотеках середины восьмидесятых итало-хит «The End». Однако чем дальше, тем чаще современные электронщики стали не столько цитировать Карпентера, сколько сочинять музыку по его заветам. Возвращение моды на аналоговый звук и традиционную электронику не только реабилитировало Tangerine Dream, но и сделало властителем умов Джона Карпентера. Разница между ними была в том, что TD были, по сути, прог-рок группой со всеми вытекающими минусами вроде мегаломании, тяги к перепродюсированию и привычки «витать в облаках». Электроника Карпентера, напротив, звучала минималистично, рыхло и даже грубовато, при этом в ней был какой-то стержень, странное сочетание красоты космоса и суровости реального мира. Именно эти качества и привлекли современных музыкантов. Когда мейнстрим стал нарочито чистым, почти выхолощенным, в андерграунде, напротив, вошли в моду грязь, асимметрия и тот самый рыхлый минимализм – вспомним хотя бы набравший вес lo-fi или minimal-wave. Если в Америке главным деятелем «хоррор-электроники» был Карпентер, то в Европе параллельно с ним чем-то похожим занималась итальянская группа Goblin, озвучивавшая фильмы Дарио Ардженто. «Гоблины» периодически использовали живые барабаны, а также гитары, и вообще отличались более «роковым» звучанием, но исповедовали сходную идеологию. Они не увлекались аранжировочными изысками, главным выразительным средством для них тоже была электроника, а на уровне эмоций в их музыке преобладали страх и нервное напряжение. То, что дело Карпентера и Goblin живёт и имеет последователей, стало понятно еще в середине девяностые, когда «хоррор-синематика» потихоньку распространялась в немецком электронном подполье. В первую очередь, немцев вдохновляла скорее родная им «берлинская электронная школа», то есть, те самые Tangerine Dream, но и тут мрачная атмосфера и сыроватый жирный звук быстро взяли верх над невесомостью и отстраненностью классической немецкой школы. Достаточно вспомнить хотя бы альбом Dr Atmo


Предыдущий пост
Следующий пост

Другие статьи


Оставить комментарий


Комментарии для сайта Cackle