Точка кипения - «Новости Музыки»
Boiler Room в эфире уже почти десять лет, пора подводить первые итоги.
Почти десять лет назад, в марте 2010-го редактор онлайн-журнала Platform Блез Бельвиль (Blaise Belville) предложил двум своим друзьям Тристиану Ричардсу (Thristian Richards) и Феми Адейеми (Femi Adeyemi) записать микстейпы, которые Блез планировал опубликовать в своём веб-зине. Миксы было решено записывать живьем, а заодно и устроить прямую видеотранслацию, причем даже не в YouTube, а в сервисе Ustream, популярном в тот момент именно для прямого вещания. Вещать было решено из подвала заброшенной лондонской котельной, куда Бельвиль, давно бредившей идеей проведения вечеринок, поставил пару старых вертушек. А чтобы трансляция не выглядела уж очень скупо, на стену за спиной ди-джея водрузили вывеску с двери котельной. Так возник Boiler Room.
По прошествии неполных десяти лет Bolier Room – один из самых влиятельных брендов в современном шоу-бизнесе, большая музыкальная империя. Boiler Room проводит клубные мероприятия по всему миру, с ними сотрудничают самые востребованные ди-джеи и музыканты, трансляции в YouTube собирают миллионы зрителей, а выступление в эфире Boiler Room порой значит для молодого артиста больше, чем годовая резиденция в популярном клубе.
Ключевым бизнес-решением для Блеза Бельвиля и его коллег стала ставка на формат "секретной вечеринки". Дружеские междусобойчики с интернет-трансляцией, похожие на домашние посиделки, вскоре превратились в элитарные клубные мероприятия. Зрителей на них допускалось сравнительно немного (причем строго обязательной частью игры была возможность попасть в трансляцию – публика располагалась строго за ди-джеем, настолько близко, что особенно резвым зрителям случалось проливать свои коктейли на пульт), а попасть на мероприятие можно было только по приглашению, что разумеется добавляло хайпа. Спустя год Boiler Room отправился покорять мир (первой точкой гастролей, разумеется, стал Берлин), а вместе и ди-джей сетами в программе их мероприятий стали появляться и живые выступления.
И если в трансляции живых концертов (которых стало особенно много в середине 2010-х, когда Boiler Room увлеклись неоклассикой и джазом) пальму первенства по-прежнему держала американская радиостанция KEXP (они начали транслировать концерты из студии в 2005-м, причем совмещали их с короткими, но емкими интервью), то в плане диджей-сетов видео с Boiler Room почти не было альтернативы. К чести организаторов, Boiler Room не делал ставку на какой-то музыкальный тренд (например, техно или бейс), а понемногу давал площадку всем жанрам. Здесь, возможно, сказалось и то, что проект был родом не из Германии, а из Англии, где всегда ценилась эклектика. За вертушками можно было увидеть и ветеранов, и совсем еще молодежь, да и прозвучать в сетах могло примерно всё от Pan Sonic до ABBA. Персонажи в трансляциях Boiler Room мелькали очень разные - там были и колеекционеры-диггеры вроде голландца I-F или серба Владимира Ивковича (Vladimir Ivkovic), и композиторы-неоклассики Hauschka и Нильс Фрам (Nils Frahm), и любитель экстремального чиптюна японец DJ Scotch Egg, но домириовал всё же клубный звук по текущей моде.
Теперь чтобы посмотреть на то, как выглядит (и, главное, звучит) сет того или иного ди-джея, приезжающего в ваш город, вполне достаточно было зайти на YouTube и посмотреть на его выступление Boiler Room. Дело в том, что до этого момента главной "витриной" (т.е. тем продуктом, по которому можно было хоть сколько-нибудь оценить ди-джея заочно) были популярные в 1990-е и 2000-е CD-миксы (ближайшим аналогом Boiler Room прошлых десятилетий были популярные серии Fabric, Northern Exposure, Bugged Out, Global Underground и другие). Но записывая CD-микс (даже если запись шла вживую) ди-джей часто закладывался на то, что слушаться эти диски будут дома, поэтому треки выбирал более мягкие и интеллектуальные. В клубах те же люди при этом частенько выдавали довольно функциональный, но скучный набор "бэнгеров".
Boiler Room границу между выступлением "под запись" и клубным сетом практически стирал – теперь у ди-джея не было задачи сделать концептуальное произведение, он просто был собой и развлекал публику в той мере, в какой считал нужным. При этом, оказавшись под камерами, куда труднее было халтурить, и фокусы с "предзаписанными миксами" (читай – диджейством "под фанеру"), которыми злоупотребляли EDM-звезды калибра Давида Гетты (David Guetta) тут уже не проходили. К тому же "трюкаческие" виниловые сеты (как, например, у испанца Djrum) собирали больше просмотров, чем унылое переключение треков с флешек или компьютера. В результате, на трансляциях с Boiler Room выросло целое поколение ди-джеев. Съемка часто была настолько детальной, что сеты любимого ди-джея можно было использовать в качестве учебного пособия даже живя в каком-нибудь максимально удаленном уголке планеты типа Луанды или Найроби.
Но по мере того как Boiler Room набирал популярность и превращался в машину для зарабатывания денег, усиливалась и критика в их адрес. Для начала, образ "рая для избранных", который потихоньку начал культивироваться на мероприятиях Boiler Room, плохо вязался с миллионными трансляциями. Миф закрытых клубов типа Studio 54, на который вольно или невольно стали ориентироваться организаторы вечеринок Boiler Room, держался ровно на том, что происходящее там не выходило за стены клуба. Или ты проходишь внутрь, или довольствуешься легендами. Ежедневная трансляция оттуда неизменно разрушила бы легенду, а заодно и породила бы слишком много недовольных, и в конце концов, дело закончилось бы каким-нибудь криминалом.
Вдобавок к этому, промоутеры явно перебарщивали с элитарностью. В Англии или даже в Берлине эффект "секретной вечеринки" был в чистом виде игрой (все мыслимые и немыслимые ди-джеи и музыканты в Лондоне играют по двадцать раз в год, то есть проблема попасть на любимого артиста не стоит вовсе). Но по мере того, как Boiler Room расширял географию, картина усложнялась. Пользуясь своей репутацией, организаторам не составляло никакого труда организовать приезд любой звезды в любой город, будь то Москва, Бухарест или Буэнос Айрес. Но зачастую эти звёзды оказывались там впервые, и толпы фанатов хотели не столько попасть на "закрытое мероприятие", сколько в первый и возможно последний раз посмотреть на любимых музыкантов. Вместимость площадки при этом была нарочито небольшой, а механизм раздачи приглашений – предельно непрозрачным. Формально приглашенные выбирались из всех заявок генератором случайных чисел, но на практике принцип соблюдался очень условно. К примеру, посетители одной из первых московских вечеринок, проходившей на территории ВДНХ, охотно говорили на камеру, что попали сюда через "список хороших ребят" и никаких заявок не подавали.
На больших фестивалях, где к концу 2010-х Boiler Room стал регулярным участником, тоже случались казусы. К примеру, на голландском Dekmantel, где сцена Boiler Room официально входила в расписание фестиваля (т.е. многие покупали билеты, планируя посмотреть именно этих артистов) картина выглядела примерно так. Посреди фестивальной территории вместимостью под десять тысяч человек Boiler Room установил шатёр, куда помещялось от силы 50, где и проходила вся программа. Снаружи, разумеется, постоянно стояла огромная очередь. Можно сказать, что ограниченная вместимость арен на фестивалях – часть игры, но как правило речь о совершенно других пропорциях (в худшем случае приходится постоять в очереди 10-15 минут). В данном случае можно сказать, что организаторам еще повезло получить спокойную и доброжелательную публику – проблоемы с вместимостью арен на фестивале Bloc Weekend в Англии (врочем, без участия Boiler Room) обернулись давкой, визитом полицейских и немедленным закрытием всего мероприятия.
Но самый большой скандал, связанный с брендом Boiler Room, разразился в 2017 году во время лондонского Notting Hill Carnival, откуда тоже велась трансляция. Во-первых, карнавал в Ноттинг Хилле, где центральное место занимают саунд-системы музыкантов и ди-джеев африканского и карибского происхождения, мероприятие априори левацкое. Здесь чтят партизанские традиции и присутствия брендов не любят. Во-вторых, в дело как обычно вмешались деньги. Как оказалось, Boiler Room получил от совета по делам искусств государственный грант в 300 тысяч фунтов на организацию трансляции. При этом сам карнавал едва сводил концы с концами (часто музыкантам приходилось устраивать саунд-системы на свои деньги) и о таких инвестициях не мог и мечтать. Надо ли говорить, что вся территория оказалась разрисована антибойлеррумовскими граффити. Вдобавок, в адрес Boiler Room посыпались обвинения в расизме (точнее, в попытках культурной апроприации того, что было частью эмигрантской культуры и в несоблюдении принципа расового разнообразия), после чего пиар службе пришлось долго и путано оправдываться. Извинения были приняты (по крайней мере, Boiler Room продолжил транслировать сеты с карнавала и в следующие годы), но осадок остался.
Какой след Boiler Room оставит в музыкальной истории? Кто они, просветители и популяризаторы или циничные бизнесмены? Развивают ли они сцену или наоборот тормозят её прогресс, жестко навязывая свои стандарты? Чтобы ответить на эти вопросы нам, наверное, понадобится еще десять лет. Но пока хочется заметить, что статус фактического монополиста еще никому не шел на пользу.
