Томас Хэмпсон и Вольфрам Ригер исполнили «Зимний путь» на Неделе Шуберта в Берлине - «Новости музыки»

Пересчитывать все варианты интерпретации открывшего фестиваль цикла «Зимний путь», накопившиеся за без малого двести лет, занятие неблагодарное. Историю трагической любви и поисков утешения в смерти, изначально предназначенную для тенора и фортепиано, уже пели басы, баритоны и сопрано; ее превращали в балет, графическую инсталляцию, кино и разбирали на атомы в томах научной и художественной литературы. Но стремились ли эти трактовки раскрыть замысел автора или продемонстрировать подход артиста, во главе угла каждый раз оказывалась личная история, сконцентрированное частное переживание. В эпическое измерение лирику Шуберта отчасти выводила оркестровая версия Ханса Цендера, разрушающая гармонию ужасами звучащего ХХ века. Томас Хэмпсон и Вольфрам Ригер, его постоянный пианист, сумели найти это измерение в оригинальной камерной версии.

Если принимать их выступление за объект научного исследования, ключевыми словами станут «цикл», «шарманка», «память», «гиперреализм». За каждым из них — манера исполнения: яркие крещендо, вспышки ярости и нежности, гордости и раскаяния, объемная картинка сотканного голосом пейзажа и одновременно подчеркнуто механистичные звуки рояля, в зачинах песен подсказывающие будущие воспоминания. За каждым — эстетическая концепция. Хэмпсон не пытается реабилитировать инфантильное упоение страданиями, облеченное в «унылый романтизм» Шубертом едва ли не удачнее, чем Байроном. Его «Путь» — это путь зрелого человека, он состоит из воспоминаний, намертво пробитых на валике шарманки, и каждый шаг на этом пути предопределен и прожит неоднократно. Хэмпсон не играет в поддавки ни с собой, ни с публикой, делая вид, что открывает эту перепетую музыку заново и проживает ее со свежими, спонтанными реакциями. Он подчеркивает цикличность, принятие давно случившегося, а трагичность мироощущения у него связана не с изменой, а с утратой.

Возможно, утратой не только личной, но и мира как целого: от песни к песне горизонт лирического героя все расширяется, заледеневшая земля перестает быть аллегорией его внутреннего состояния, а три солнца в небе уже не поэтическое преувеличение помраченного сознания. И если гиперреализму как художественному течению свойственно делать акцент на социальных проблемах, то постапокалиптический «Зимний путь» Хэмпсона—Ригера можно считать ярчайшей антивоенной и антиядерной агитацией, в одном ряду с давними предостережениями Рея Брэдбери или совсем недавним «Фиолетовым снегом» Беата Фуррера, который сейчас звучит со сцены соседней с Залом Булеза Берлинской оперы.

Отсутствие задачи сыграть влюбленного юнца влечет за собой не только меняющуюся вокальную интонацию. Преподнося историю с дистанции памяти, Хэмпсон строит цикл как музыкальную форму, выступая фактически дирижером, и жесты его во время пения отражают не эмоции, а нюансы агогики. Музыкальная логика определяет драматическую, а не наоборот: даже единство темпа в первой и двадцатой песнях цикла манифестирует их сюжетную связь.

Музыкальной и музыкантской логикой руководствуется Хэмпсон-куратор. На концертах Недели Шуберта поют звезды камерного репертуара Ангелика Кирхшлагер, Андре Шуэн, Кристина Ландсхамер, за роялем — Джулиус Дрейк, Даниэль Хайде и Герольд Хубер. Еще три вечера отданы молодым певцам, чьи имена, возможно, стоит запомнить: Марие Зайдлер, Эма Николовска, Киран Каррел, Юсси Юола, Шон Майкл Пламб, Яцзе Чжан (выступающие под рояль маститого Хартмута Холля). В их биографиях отведено важное место обучению Lieder, а значит, и оперные их выступления наполнены смыслом и техническим мастерством. В программу фестиваля входят также два открытых мастер-класса и отчетный концерт студентов Академии Баренбойма-Саида: кураторская и преподавательская работа Томаса Хэмпсона неотделима от исполнительской — открытой миру и переосмысливающей этот мир через музыку.

Камерный зал имени Булеза уже в четвертый раз становится резиденцией Недели Шуберта. В программе только Lieder, причем прославленные исполнители делят площадку с юными, а концерты и открытые мастер-классы продолжаются скрупулезной академической работой в аудиториях. Бессменный куратор недели Томас Хэмпсон убежден, что Францу Шуберту есть что сказать нам, сегодняшним. Полностью с ним согласна Татьяна Белова. Пересчитывать все варианты интерпретации открывшего фестиваль цикла «Зимний путь», накопившиеся за без малого двести лет, занятие неблагодарное. Историю трагической любви и поисков утешения в смерти, изначально предназначенную для тенора и фортепиано, уже пели басы, баритоны и сопрано; ее превращали в балет, графическую инсталляцию, кино и разбирали на атомы в томах научной и художественной литературы. Но стремились ли эти трактовки раскрыть замысел автора или продемонстрировать подход артиста, во главе угла каждый раз оказывалась личная история, сконцентрированное частное переживание. В эпическое измерение лирику Шуберта отчасти выводила оркестровая версия Ханса Цендера, разрушающая гармонию ужасами звучащего ХХ века. Томас Хэмпсон и Вольфрам Ригер, его постоянный пианист, сумели найти это измерение в оригинальной камерной версии. Если принимать их выступление за объект научного исследования, ключевыми словами станут «цикл», «шарманка», «память», «гиперреализм». За каждым из них — манера исполнения: яркие крещендо, вспышки ярости и нежности, гордости и раскаяния, объемная картинка сотканного голосом пейзажа и одновременно подчеркнуто механистичные звуки рояля, в зачинах песен подсказывающие будущие воспоминания. За каждым — эстетическая концепция. Хэмпсон не пытается реабилитировать инфантильное упоение страданиями, облеченное в «унылый романтизм» Шубертом едва ли не удачнее, чем Байроном. Его «Путь» — это путь зрелого человека, он состоит из воспоминаний, намертво пробитых на валике шарманки, и каждый шаг на этом пути предопределен и прожит неоднократно. Хэмпсон не играет в поддавки ни с собой, ни с публикой, делая вид, что открывает эту перепетую музыку заново и проживает ее со свежими, спонтанными реакциями. Он подчеркивает цикличность, принятие давно случившегося, а трагичность мироощущения у него связана не с изменой, а с утратой. Возможно, утратой не только личной, но и мира как целого: от песни к песне горизонт лирического героя все расширяется, заледеневшая земля перестает быть аллегорией его внутреннего состояния, а три солнца в небе уже не поэтическое преувеличение помраченного сознания. И если гиперреализму как художественному течению свойственно делать акцент на социальных проблемах, то постапокалиптический «Зимний путь» Хэмпсона—Ригера можно считать ярчайшей антивоенной и антиядерной агитацией, в одном ряду с давними предостережениями Рея Брэдбери или совсем недавним «Фиолетовым снегом» Беата Фуррера, который сейчас звучит со сцены соседней с Залом Булеза Берлинской оперы. Отсутствие задачи сыграть влюбленного юнца влечет за собой не только меняющуюся вокальную интонацию. Преподнося историю с дистанции памяти, Хэмпсон строит цикл как музыкальную форму, выступая фактически дирижером, и жесты его во время пения отражают не эмоции, а нюансы агогики. Музыкальная логика определяет драматическую, а не наоборот: даже единство темпа в первой и двадцатой песнях цикла манифестирует их сюжетную связь. Музыкальной и музыкантской логикой руководствуется Хэмпсон-куратор. На концертах Недели Шуберта поют звезды камерного репертуара Ангелика Кирхшлагер, Андре Шуэн, Кристина Ландсхамер, за роялем — Джулиус Дрейк, Даниэль Хайде и Герольд Хубер. Еще три вечера отданы молодым певцам, чьи имена, возможно, стоит запомнить: Марие Зайдлер, Эма Николовска, Киран Каррел, Юсси Юола, Шон Майкл Пламб, Яцзе Чжан (выступающие под рояль маститого Хартмута Холля). В их биографиях отведено важное место обучению Lieder, а значит, и оперные их выступления наполнены смыслом и техническим мастерством. В программу фестиваля входят также два открытых мастер-класса и отчетный концерт студентов Академии Баренбойма-Саида: кураторская и преподавательская работа Томаса Хэмпсона неотделима от исполнительской — открытой миру и переосмысливающей этот мир через музыку.